Блог Николая Подосокорского

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ МУЗЕЙ
ИЗДАТЕЛЬСТВО "ВИТА НОВА", г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ



24 октября 2011 года в 16.00 в Государственном историческом музее (Красная площадь,1) состоится презентация нового издания книги Венедикта Ерофеева "Москва - Петушки" с энциклопедическим комментарием Алексея Плуцера-Сарно. В рамках презентации будет представлен цикл иллюстраций Василия Голубева, выполненных специально для этого проекта. Презентация приурочена ко дню рождения Венедикта Ерофеева.

( Collapse )

В преддверии знаменательной даты российской и мировой литературы – 190-летия со дня рождения выдающегося русского прозаика Ф.М. Достоевского, 21 октября в библиотеке Российского культурного центра в Тель-Авиве открылась литературно-художественная выставка «Ангелы и бесы Достоевского…».



Коренным жителям страны, и тем более русскоязычным израильтянам, хорошо известны неоднозначные, но всегда глубокие и завораживающие, произведения гениального русского писателя, столь почитавшегося и переводившегося, в частности, классиком новой ивритской литературы Йосефом Хаимом Бреннером (1881-1921). В палестинском ишуве и Израиле на иврит неоднократно переводилось большинство произведений Ф. Достоевского, а очередное блестящее переложение на иврит наиболее сложного романа писателя «Братья Карамазовы» недавно осуществила ведущая переводчица русской классической литературы, лауреат Государственной премии Израиля Нили Мирски.

( Collapse )

21 октября 2011 на 84-м году жизни скончался словенский писатель, философ, переводчик книг с русского языка Тоне Павчек, - сообщает Sta.si.



Тоне Павчек. Ленинградская встреча с Бродским: Эссе. Перевод: Татьяна Жарова

в холодной воде
мерзнут
холодные глаза
рыбы.
Рыбы
всегда молчаливы,
ибо они -
безмолвны.
Стихи о рыбах,
как рыбы,
встают поперек
горла.
И. Бродский Рыбы зимой

Наша встреча русской зимою далекого тысяча девятьсот шестьдесят третьего и сегодня кажется невероятной, как и тогда. Хотя отнюдь не случайной. Едва ли не столь же невероятна и премия, которую ему присудили шведские академики, но тоже отнюдь не случайно. Эта встреча с Иосифом Бродским, или, как его тогда называли, Иосифом Александровичем Бродским, запомнилась мне как нелепый случай со счастливым концом, а сам он - как стихотворец, которому удалось отстоять свой поэтический выбор.

В то время я ничего о нем не знал. Годы оттепели и короткий хрущевский период разоблачения культа личности вывели на орбиту русской поэзии Вознесенского, Евтушенко, Рождественского; они заполонили собою журналы, книги, литературные вечера, поэтические собрания - их принимали шумно, с подкупающим восторгом и энтузиазмом, не менее уверенным было и их шествие по широким родным и мировым меридианам. В их тени оставалась гораздо более глубокая и серьезная поэзия старшего поколения, будь то Мартынов, Слуцкий, Самойлов; даже заглавные голоса русской поэзии этого века слышались больше в кулуарах, нежели в публичном многоголосье. Тем не менее ранние шестидесятые - это время, когда Москва (по словам Ахматовой) была завалена ходившими в списках стихами Осипа Мандельштама, когда Ахматова заканчивала «Поэму без героя», когда «наступил черед» стихам Марины Цветаевой и свежо еще было ощущение тяжкой утраты, вызванной смертью Николая Заболоцкого и Бориса Пастернака (1958-й и 1960 года, соответственно).

( Collapse )