У нас с Бродским были нормальные отношения, он мне сразу понравился, в отличие от его стихов. Он читал "Большую элегию Джону Донну", я слышу, что технически изумительно все, но смысла особого в этом не увидел. Это было такое мощное упражнение. Как Бах писал упражнения, и у него получалась хорошая музыка. Для меня Бродский противоречивым не был, но противоречия его я знаю: он мог очень остро реагировать на людей. С одной стороны, ты понимаешь человека, а с другой – между вами складываются какие-то отношения, когда сложностей нет. Я ведь из другого бизнеса. Это тоже очень важно. Поэт – это уже конкурент. Особенно если один поэт официально признанный, а тебя не печатают. А у нас занятия были разные".
Виктор Голышев. Фото: M24.ru/Владимир Яроцкий
"Почему у нас никогда не было споров? Во-первых, мы почти одного поколения. Мы будем политику обсуждать? И так все понятно. Это чистый невроз – обсуждать то, что вы оба знаете. Спор происходит, когда затыкаешься на чем-то. Эти брюки голубые или серые? И вот вы начинаете друг другу доказывать. Для русских спор нужен не для выяснения истины, а для того чтобы себя утвердить, доказать, что ты прав. Плюс у Бродского всегда была способность переходить на более высокий уровень: неважно, какие брюки, важно, какая прическа. Он всегда тяготел к метафизике, когда есть переход с конкретной вещи на более высокий уровень. Какая разница, голубые или серые?
Что касается известности… Это сложная история. Если бы у Бродского была установка на успех, он бы сумел напечататься. Слагать он умел хорошо. Ему предлагали в "Юности" что-то напечатать, но там надо было одну строфу выбросить, он послал это дело к черту. Его три-четыре раза за жизнь здесь напечатали, может, пять. Конечно, хочется успеха, но что перевешивает? Ему талант не позволял компромиссов, все очень просто. Если талант большой, то сам не дает кривить душой, если не очень большой, то можешь найти общую точку зрения с потребителями".
Читать полностью: http://www.m24.ru/articles/71723?attempt=1
Journal information